Франсуа и Мальвази. II том - Анри Коломон

Разбившиеся по парам французы наскоро взнуздывали по одному причитающемуся коню. На самых крупных /д’Олон выбирал/, накладывалось по паре увязываемых друг к другу стволов по бокам.

Капитан де Фретте ждал завершения стоя в одиночестве у дальнего борта, поглядывая на умолкшую гору-остров, представлявшую собою ни что иное как выделанную изнутри крепость. Затишье которое продолжалось довольно долгое время, не могло нравиться, потому что не сопровождалось попыткой навести контакты хотя бы посредством того же итальянца на весельной лодке. Но ничего не было кроме установившейся гнетущей тишины и безрадостного чувства прощания… Он прощался с красавцем «Ореолом», долженствуя по всем правилам сойти с него последним. Взметнутые ввысь одетые мачты которого, так украшали его издалека; никому не чувствуемая красота из этих французиков… кто столько на нем спасался, сейчас поспешно покидал его словно бегущие крысы, радуясь даже тому, что смог бросить гибнущее и приступить к дальнейшим делам по спасению; даже матросы бывавшие с ним заедино и видавшие его стоящим в полном облачении на рейде в порту, стояли к нему спиной копошась в толпе как жуки. Де Фретте был полон тихого презрения, не спеша сходить с уходящей уже из-под ног палубы, прощаясь с мечтой о выведенном им великолепном четырехсоттоннике бриге…

– Капитан, торопитесь! – крикнул ему д’Обюссон, отнюдь не покушаясь на приоритет капитана быть последним, но напоминая, потому что круп коня, которого он сталкивал вниз уже рисковал остаться вне причала и быть засосённым ушедшим в пучину бригом… Неожиданно, Франсуа не понял что произошло, его как оглушило разрывным шумом с человеческим криком. Обернулся… взрыв! То кричал поверженный капитан де Фретте, с которым он еще секунду назад говорил…

Де Фретте упал на бок едва ли стонущим. Д’Обюссон бросился к нему, перевернул на спину, заставив почувствовать ужасные боли, приведшие его в себя. За спиной шевалье появился Арман.

Корпус «Ореола» сильно качнуло как в предсмертной судороге, с причала им закричали перебираться…

– Не надо! – не свойственным ему голосом с хрипотцой проговорил умирающий, – «Ореол» счастливый корабль. Пожелайте мне на нем выплыть в рай.

Франсуа ничего не успел сказать как глаза капитана де Фретте закрылись навечно, а из разжавшейся руки выкатилась и покатилась по наклонной плоскости подзорная труба… Бросаясь вслед за Арманом, он подхватил ее и с разбегу запрыгнул с уходящего борта на каменный край, подхваченный для страховки крепкими руками. Сразу как только встал в рост, обернулся назад…

Видна была только палуба заливаемая водой и накренивающаяся мачтами в дальнюю сторону / благо не на них /. Тело капитана де Фретте безжизненно лежало заливаемое водой. Взмокшие седоватые волосы казались куцыми.

– Он хотел в рай.

– Преступный был человек, – ошеломляюще неожиданно произнес де Эльян, – При жизни я бы ему никогда по-дружески руки не подал.

Де Эльян произнес это настолько твердо, смело и уверенно, что ни в ком не вызвал чувство протеста и заставил шевалье д’Обюссона призадуматься. Он вспомнил лицо де Фретте мелкое, с живыми едкими глазами…, и согласился что не смотря на внешний соучаственных флёр естественного главнокомандующего здесь это вполне могло быть так. Франсуа всегда чувствовал не к нему, но к его внешнему… всегда существовала толика неприятия, отчуждение. Но капитан де Фретте был капитан, и в силу своего положения он не мог не сделаться душой их содружества.

Теперь в огромном деревянном гробе он уносился в пучину и над ним разыгралась буря воды в которую ушел нижний парус, затем пошли реи, одна за другой… Никто бы не подумал что мачты у «Ореола» были так длинны, но поражало и то какая глубина вбирала в себя горделивый бриг. Только одни верхние реи с флагштоками можно было видеть над бурлящей и пенящейся водой когда почувствовался удар о дно.

Оставшаяся видимая близость с погибшим кораблем озарила души французов светлым успокоением, но верхушки мачт продолжали двигаться, пока не завалились в сторону и не исчезли.

Растроганный граф д’Олон с чувством пообещал поднять «Ореол» и восстановить в его прежнем виде. Про капитана де Фретте ему не нашлось что сказать, он только смог погрозить в сторону горы-острова с итальянцами, выпустившими смертоносное ядро. Он даже первым и спохватился, положив руку на плечо д’Обюссону.

– Давай! А то нас сейчас десятками хоронить будут.

Второй выстрел не заставил себя долго ждать, но по-видимому не совсем пристрелянно было это место для пушки с горы, выстрел попал в скалы, только каменные осколки поплюхались в воду позади повернувшихся спиной французов. Фернандо подвел д’Обюссону взнузданного жеребца с подвешенным стволом и тот быстренько на него вскочил.

– Сюда не надо, я видел подозрительных типов, – указал д’Олон на ближайшую левую пещеру.

Видя что Фернандо отстал от него и не собирается садиться взади, д’Обюссон стронул коня и направился в дальнюю правую, устремляясь в проход пещеры с горящим фитилем, поданным ему д’Олоном.

Пространство пещеры очень хорошо освещалось далеко наперед, высокие каменные своды и стены не наводили сомнений в нерушимости. Мягкая укатанная дорожка с пролегшими вдоль следами полозьев звала вперед и Франсуа д’Обюссон ехавший впереди понукнул коня ногами, переходя на легкую рысцу, подавая пример более быстрой езды.

Несомненно к тому времени когда гулко прозвучал третий взрыв отряд французов уже успел скрыться внутри пещеры, и навряд ли нацелен он был на причал, от которого и тянулись следы отвоза. Но не так они занимали мысли ореольцев сколько то куда эти следы приведут. Правая пещера, которую они выбрали оказалась длинной, но легко преодолеваемой, и вскоре показался бледный просвет.

Выезд наружу оказался не таким впечатлительным как того ожидали, прежде всего потому что выезжать пришлось по ложбине тянувшейся у подножия отрогов каменистой горы, которую они проехали по нутру и сейчас оставляли позади, выбираясь на возвышенное место. Голова отряда остановилась чтобы подождать, возможно поотставших и осмотреться. Чистый ясный день предоставлял этому большие возможности. Кругом простиралась местность, которую можно назвать гористой, так как ровного места на ней не было, по левую сторону уходила впадина, зеленые шапки холмов, которые так и не утратили своей обычной окраски буроватой серости, разве что более живой и поросшей растительностью в восходящее время года. За невидимой впадиной на холмах пасся мелкий скот замечаемый белыми пятнышками ближе к подножиям. Уже на вершинах, где они не были каменистыми, и ниже чувствовалось нещадное воздействие солнца. Моря не было видно, но оно ощущалось по крайней мере с трех сторон и чтобы вырваться из этого нежелательного окружения они устремились по дороге ведшей в подходящем им направлении вперед.

В недалеке от дороги и на склонах росло очень много можжевельников и хвойной ели, но окружающие виды и красоты природы интересовали проезжающих и особенно тех кто ехал в голове колонны, только как места возможных засад, теперь уже сицилийцев. Попадались такие места, где бы их можно было взять голыми руками, без единого выстрела. Приходилось ожидать всего. О том насколько эта местность оказалась крутая норовом своим, им уже довелось на себе испытать. И посему передние старались как можно скорей покрывать значительные расстояния, посреди однородно тянущейся страны, увлекая остальных людей к тому же, обращающих больше свое внимание на разговоры друг с другом и подозрительности по сторонам.

Неровная каменистая дорога с перепадами, вымоинами от дождевых потоков изнуряла отвыкших от езды людей, ехавших еще к тому же в крайне неудобных положениях за седлом или с растопыренными в разные стороны ногами. Пришлось остановиться, дабы разобраться с занемогшими клячами под двойной мортирной поклажей и наездником поверх. На многих сидело по трое наездников! Намятые стволами бока либо освобождались, либо обкладывались подстилкой. Отцепленные стволы привязывались к другим коням. Это надолго задержало пушкарей д’Олона, задержавших продвижение всего отряда и в итоге удалило в самый хвост. Среди собеседников на переднем крае надолго не оказалось графа, связавшегося с этими пушками.

Казалось они все еще не вырвались из опасных мест, казалось слишком много времени потеряли, хотя чувствовалось, что все осталось позади, они вырвались и впереди тянулась с кактусами местность из Сан-Вито…/если называть по-местному/.

Добавилась боковая дорожка, слившаяся воедино с их. Можно было решить что это та, которая тянулась от второй пещеры. Далее общая дорога забирала вверх и выравнивала горизонтальное свое положение за нагромождением каменистых осыпей по правую сторону. За ними начиналась гора, но между ними существовала все-таки широкая ложбина, потому что в просветах землянистые склоны горы виделись издалека и где-то совсем рядом журчала вода.